- Так, - только и выдохнула Каталина, потому что почти всю дорогу бежала. Бег помогал ей хуже, чем плаванье, но плыть к Дитриху через озеро Мичиган показалось ей несколько затейливой идеей. Пришлось довольствоваться ножками. Кэт сильно запыхалась и раскраснелась, легкие требовали передышки и ужасно жгло горло, но ее раздирало изнутри желание рассказать обо всем. Она скинула рюкзак в угол, при этом бедняга проделал путь по полу и с глухим стуком замер у стены, вылила на голову кувшин воды и шлепнувшись в кресло для посетителей без предисловий начала свой рассказ.
- Привет, пап, ты знаешь я сегодня вот только что прямо сейчас от него только что с Рамиресом говорила, - на одном дыхании выпалила она и остановилась, легкие требовали капельку кислорода, - так вот, - сделав глубокий вдох, продолжила девушка, - мы с ним не долго так говорили, но потом у меня было еще одно дело и надо было все это записать, - она кивнула в сторону сиротливого рюкзака и продолжила тараторить, не заботясь о том, понимает ее отец или нет. Кэт делилась с ним почти так же, как изливала душу дневнику, за маленькими исключениями свойственными ее кошачьей натуре, ну или когда щадила чувства старике, - он сказал если я нарою материал он напечатает статью матери которая так и не вышла. Он тоже не верит, что маму маньяк убил. - последнее предложение стоило ей усилий и потому в отличии от всех остальных было членораздельным. Кэт насупилась. Она не знала чего ждать от отца и ей было неловко, что разговор с Рамиресом произошел через голову отца.
- Пааап, - Кэт спланировала к отцу на шею, крепко прижавшись к лысой голове, - ты же знаешь, что я тебя люблю? Ты же не обидешься, правда? Паап, я не знала как все пойдет. Но я тебе сейчас все - все расскажу. Он был  ... ну нормальный что ли. Даже не пытался сказать, что я дура. Хотя Сес он все равно все растреплет, помело. - Кэт скуксилась. Непростые отношения двух самых близких для нее людей вымораживали ее. Она не могла понять, почему Сесилии не нравился Дитрих и готова была бесконечно прилаживать их друг к другу. Дитрих же с ее стороны вел себя идеально и очень любил старшую падчерицу. Но Сес была неумолима.
Каталина прижалась к мужчине щекой. Что ей делать с этими двоими. Вот что делать с отцом понятно, с Рамиресом тоже, а уравнение Сесилия + Дитрих кажется не имело решения.

Кэт перевела дух и наконец была готова нормально излагать клочки информации которыми располагала. Она почесала голову пятерней, убрала мокрые пряди и потерла глаза. Ей нужно было столько рассказать отцу!
- Даже не знаю с чего начать - Кэт пыхтела, как в детстве, когда что-то очень важное для нее не получалась и отчаянно подбирала верные слова. Давить на жалость офицера было  глупо, но если аргументы будут убедительными... Ей нужен был союзник в операции, она хотела крепких тылов и надежность. Дитрих отвечал всем ее запросам. Только оказалось он не рад расследованию. Кэт не стала мудрить, рассказывая о приземленных и безопасных планах, которые подготовила для всех остальных, с отцом девушка была честна.
- Нет, нет, нет, нет. Папа послушай меня!  - снова быстро затараторила Кэт ничуть не обидевшись отказом. Она торопилась привести свои доводы до того, как последует категорический запрет на всю ее деятельность. То что мог сказать и сделать Дитрих не могли другие. Кэт привыкла отдавать ему некое право управлять собой. - Папа я знаю что случилось с мамой, я все понимаю, я же уже не маленькая девочка. Паааап, пойми мама чуть -чуть ошиблась, но я могу учесть ее ошибки и исправить и ты мне поможешь - он схватила лицо мужчины обеими руками и преданно заглянула в отцовские глаза. Да поверь же мне, черт возьми - говорил ее горящий взгляд. Дитрих сам учил ее не отступать перед трудностями, учил учитывать ошибки других и еще многому из того, что сейчас Каталина пыталась применить на практике. Девушка решительно настроилась на войну за право знать правду о своей матери.
- Во-первых, - Кэт загнула один палец, -  мама всегда говорит и ты это помнишь: статья должна быть опубликована. Цена не играла роли. Это было оочоень важно для нее. Ты же помнишь, как она эти статьи писала. Даже если ей угрожали, она посылала и писала дальше. Я буду помнить о цене и сторгуюсь подешевле. Я смогу. - за девять прошедших лет девушка не научилась думать, а следовательно и говорить о матери в прошедшем времени. Она по прежнему была жива для нее, незримо присутствовала в жизни Кэт, словно ушла на работу и вот-вот должна придти. На самом деле это был страх признать ее смерть и тем самым потерять, забыть, вычеркнуть из жизни. Кэт подсознательно цеплялась за память, как за ниточку ведущую к той, что дала ей жизнь.
Во-вторых, -  она загнула второй палец, - мама  делала все сама. Ни тебя, ни меня, ни Сес, никого она в дела не пускала. А ты будешь рядом и если что поможешь мне! Пааап, у нас все получиться. Зуб даю! Коренной. А хочешь передний, - Кэт лукаво улыбнулась, ожидая поощрения усилий или хотя бы улыбки. Ну не думают же они всерьез, что Кэт решила покончить с собой таким вот извращенным способом. Что за глупость! У нее 9 жизней и их хватит на одно маленькое расследование.
- Знаешь, что меня натолкнуло на все это? Я на прошлой неделе была у Сес. Мы тогда с тобой то дело раскручивали. Я грязная была, ну ты же понимаешь, что нельзя пролезть по болоту и не испачкаться?! Так вот прихожу к ней, поела. А Сес нет и тут я вспомнила про уколы. Мы с Эриком кровь сдавали. У меня взяли, у него нет. Ну ты понимаешь почему, - Эрик был наркоманом и всегда нуждался в деньгах. А Кэт была безработной и деньги не часто посещали ее карманы, хотя отец не отказывал ей ни в чем. Приходилось искать каналы для заработка. Кэт и Эрик быстро смекнули самый простой доход - сдать кровь, получить еду и деньги, на который друг мог купить немного дури. Кэт продолжила свой рассказ о том, что произошло на квартире сестры и радостно заулыбавшись закончила, - она так испугалась! Боже, папа, ты бы видел. Сначала она побелела, потом позеленела и вдруг стала красной. Наша Сес такой хамелеон. Как у нее только получается это? Ну я конечно сказала ей, что она дура и все не так поняла. Смешно вышло. Хотя когда она меня схватила, я чутку то струхнула. Ну и сила. Бррр - Кэт вспомнила лицо своего родственничка - хамелеона и тихо засмеялась. Даа. ее сестра еще тот огурец.

Кэт видела скепсис Дитриха в отношении ее затеи и тем горячее становилось ее желание склонить отца на свою сторону. Кэт полагала, и не без оснований, что в это же время (ну или в самое ближайшее) Росарио Рамирез позвонит ее сестре и закрутятся калесики машины, закрывающей ей путь к убийству. Сесилия никогда не желала дослушать Кэт до конца. Чтобы не предлагала Кэт - это было детством и глупостью, ну и конечно это обязательно было опасно для жизни и здоровья девушки. И пойдет Сесилия убеждать отца не давать Каталине дороге. Предвидя эти поползновения родственничков, Кэт пыталась выиграть время и перехватить инициативу. Девушке нужен был не просто союзник, Кэт нужен был соратник.  А для этого все средства хороши.
- Эрик мой друг, папа. Я не могу его бросить только по тому, что у него случились неприятности. Он не дурак и не предлагает мне свою дурь. Он хороший, - мяукнула Кэт и обняла отца за шею. Временами она не верила, что было время и ее никто вот так не обнимал. Мама редко могла уделить ей столько времени. Постоянные статьи, дела и угрозы, она и домой то возвращалась не всегда. - Знаешь, другой то компании у меня нет. Он понимает меня и с ним не скучно и вообще Сесилия с маньяками "дружит" ей же ты не запрещаешь! - она рассмеялась, хотя на душе заскребли кошки. Десяток обгадивших все пушистых когтей нещадно скребли всякий раз, когда дело касалось сложных отношений в ее семье. Она сочувствовала Эрику, Эрик сочувствовал ей. Они могли часами рассказывать друг другу как трещали их семьи и расходились любимые. Отца Каталина не винила. Он пытался и она это знала, а Сес была упрямой девчонкой и дурой Девушка крепче обняла шею Дитриха.
- Я так тебя люблю, - едва раскрывая рот прошептала она. Хотелось прижаться и уснуть, как в детстве и забыть обо всем, что могло потревожить ее. Запах мужского тела, тяжесть отцовской руки и вой сигнализаций за окном все что нужно для мирной минутки. Но, отдых закончен и пора снова в бой.
- Я хочу, чтобы все знали. Если Паола Фернандес сказала, что статья выйдет, то она выйдет во чтобы то не стало. Убийство не спасет от расплаты - Кэт взглянула в глаза отца прямо и с вызовом. Нет, она не отсупит, чтобы ни сказали ей. Даже оставшись наедине со своей идеей, она будет продолжать.
- Так ты выслушаешь, что я собирала? - как можно мягче спросила девушка.

Словно сигнальная ракета зметнулась в ночное небо. Кэт не стала тянуть и бросилась в атаку. Она пулей соскачила с коленей отца и бросилась к рюкзаку, продолжавшему сиротливо пылиться в углу. И если Рамиресу Кэт готова была показать лишь часть своей тайны, то Дитриху девушка решила открыть все. Она не боялась слить через него информацию Сес.
- Так, - Кэт положила пухлую тетрадку на отцовский стол, вынула пару листов и быстро пробежала их глазами. Совещание у президента требовало бы от нее меньшей концентрации, чем этот первый доклад отцу. Поняв, что не хватает еще нескольких штрихов, Каталина еще поискала в своей папке и вытянула новые свидетельства. Теперь можно было начинать.
- Кстати, - она даже глаз не подняла от своих сведений, - Сес это не понравиться. Для нее все "опасно" - Кэт точно повторила интонацию сестры. -так что пап давай обойдемся без нее в этот раз - не намек, их отношения не требовали таких предосторожностей. Кэт взглянула на отца. "Начнем?" - молча спросила она и в неопределенном его молчании услышала согласие. Переполненная благодарностью за поддержку и веру в нее, Кэт показала ту же самую фотографию, что пару часов назад была в руках у Рамиреса. Те же люди смотрели прямо в объектив фотоаппарата, та же желтизна выдавала плохое качество снимка и та же надпись "КСЕ X.03" на оборотной стороне. Но фото было другим. Рамиресу Кэт показала предусмотрительно снятую в ателье копию - отцу протянула подлиник.
- Начнем с этого. Я собрала все что могла о маме. Все что писала она сама и что писали о ней. Все что было в ее вещах, - Кэт было неловко признаваться, что пока взрослые готовили похороны Паолы ее младшая дочь спокойно рылась в ее вещах, но промедление могло стоить ценных сведений. Конечно, тогда Кэт не собиралась ничего расследовать, она верила полиции или скорее фильмам о них, но что-то толкнуло ее к той части матери, которая была ею больше, чем холодное плохо узнаваемое тело в гробу.
- Я нашла ее не сразу  и вообще долго внимания на нее не обращала, пока не стала все это перибирать на прошлой неделе. Так вот - и Рамирес подтвердил мои данные - вот этого человека никто из нас не знает, однако он стоит рядом с мамой и этот тесный кружок ему знаком - Кэт осторожно ткнула  ногтем в лицо неизвестного мужчины. Она еще раз в подробностях пересказала диалог с главным редактором и с интересом посмотрела на отца. Что он думает?
- Дальше я поискала статьи этого журналиста, что за мамой вечно вился. Сейчас он известнен. Если будет нужно - буду выслеживать его у редакции. Фигушки он от меня сбежит. Главное, чтобы не попросил политическое убежище в Зимбабве. Ну вот. Он у меня на повестке дня сейчас - затем Кэт показала несколько набросков, сделанных рукой матери, а затем печатных статей выпущенных после ее смерти, все данные совпадали. Автором везде значился тот самый юркий журналист с фото.
- С этим с нимком меня волнуют два вопроса: почему живы остались только эти двое и то, второй не известен, но журналист жив. Я проверила через интернет он продолжает печататься. Второго надо найти и установить. И второе, почему мама собрала их. Или кто-то другой... В общем почему они собрались. Два информатора мамы, мамин коллега и этот и еще фотограф, о нем тоже не стоит забывать. Вооот - протянула Кэт раздумывая над своим следующим шагом. Что же делать? Прошло несколько часов, а журналист не найден.

Итак, и здесь ее попытались устранить от дел, посчитав слишком маленькой и наивной для такого дела. Что ж, этого и стоило ожидать. Но оказалось сюрпризом. Кэт  задумчиво почесала нос всей ладонью.
- Пап, с тобой никакой Сес не надо. Как то ты ловко меня на цепь посадил, - она сделала обиженное лицо, но дуться в серьез не смогла. Что бы не случилось в этом деле без нее не обойддутся. Она достала из своей тетради еще несколько статей и показала отцу обведенные аккуратными кружочками даты. Потом извлекла еще несколько листов, исписанных ее почерком и протянула отцу. Две  из них оказались дневниковыми записями, остальные - пометками к статьям. В них не было ничего особенно важного, кроме размышлений 14-летнего подростка о смысле жизни и  причинах смерти и несколько замечаний относительно содержания статей. Эти фразы Кэт подчеркнула зеленым маркером и именно в них ткнула отцу пальцем. Кэт скрупулезно собирала все, что могла собрать, но это были крохи и девушка это сознавала.
- Прежде чем за ним следить - с ним надо поговорить. И поговорить нужно мне, он не станет слушать тебя и ничего не скажет, даже если знает. Я найду к нему подход, обещаю. Но для начала его надо найти. И знаешь что еще нужно найти? Отчеты и материалы дела. Тебе должны были давать их читать... Интересно нельзя ли их запросить еще раз? - она задумалась, машинально перелистывая исписанные много лет страницы. Она чувствовала, что что-то упускает, но что именно не могла понять. Ее мучило чувство, что рядом с нею лежит зацепка, а она ходит вокруг нее и рвется в закрытые двери. Думай, Кэт, думай! - едкое чувство забытого дома молока на плите. Кэт поморщилась. И вернулась к делу, позже она запишет все в дневник и полочки аккуратно заполнятся данными.
- Знаешь ты, Рамирес, Эрик и пожалуй все. Я никому не говорила про статью, и вообще про все это. Я же не дура - Кэт задумалась. Последнее вызывала некоторые сомнения, но точно еще никто не знал о ее планах, - возможно уже знает Сес - добавила она, - если она устроит разборки, то будем обороняться вместе! - твердо заявила она. Кэт любила сестру, но и отца она любила и разборки между ними доставляло ей больше боли, чем ей бы того хотелось. Она почувствовала, что оторвалась от темы и постаралась собраться. Только ей хотелось обнять отца и сестру и знать что они трое вместе будут делать это дело.  Кэт вздохнула.
- На самом деле в маминых бумагах мало того, что по настоящему может принести пользу. Большинство данных из этой папки - газетные вырезки разных лет. Их легко найти в библиотеке и даже в интернете. Так что не думаю, что их станут красть. Из более ценного есть эта фотография, пара набросков матери - но там ничего не понятно, шифр какой-то, и еще кое что из ее личных вещей. Но в целом ничего за чем бы стоило охотиться. - она снова разочарованно вздохнула. Вначале в любом детективе улик мало. Уже давно, Каталина пыталась вспомнить что-нибудь из слов детектива, приходившего в их дом, но ничего не могла восстановить. Память словно вычеркнула фразы тех дней из ее головы.
- Значит сейчас надо сосредоточится на журналисте с фото и детективе, который дело вел. Может они подкинут след. Но, черт ... мы что-то упускаем из виду, что-то прямо с нами рядом лежит или ходит, а мы не видим ... что вот только это не пойму.

Она любила истории из серии "здесь и сейчас" и обычно так и выходило, но не в этот раз. И хотя Кэт знала, что здесь и сейчас не получится, промедление и необходимость ждать зудели в пятой точке опоры. Кэт отдала бы все на свете лишь бы этот журналист вышел на связь. Какие-то чудом или пинком Рамиреса, Кэт была готова согласиться с тем, что иногда и он может принести пользу, узнает о ней и позвонит и выложит всю информацию, или еще лучше ткнет в того, кто ... На этом мысли ее обрывались, потому что думать об этом было с одной стороны глупо (она же взрослый человек, и понимает, что такого никогда не будет) с другой страшно, ибо там был холод и смерть. Боялась ли Кэт продолжить свою мысль до логического конца? Скорее нет, чем да, но не видела в этом необходимости.
Девушка помнила мать такой, какой она была, а не холодной и чужой в гробу. Она помнила восковой лоб, холодный и липкий, когда воприки всем целовала тело матери, но не связывала эти ощущения с теми живыми и жаркими поцелуями на бегу, когда Паола вспоминала о семье.
- Не знаю, - Кэт накрутила прядь волос на палец, - почему это фото вообще сделали. Ну, согласись же, это странно! - она подняла глаза от стола со своими заметками на отца в поисках поддержки, - мама и информаторы. Н, еще ладно те, которых весь свет знал, ну ладно этот журналюга. А остальные? И кто фотограф. И почему такое плохое качество? Блин, сколько вопросов - она пнула ни в чем не повинный стул, но он оказался мстительным и больно ударился об мзинчик. Кэт скривилась издала тихий жалобный писк и пожелала стулу гореть синим пламенем.
- Рамирес ничего такого мне не рассказал - Кэт напряглась вспоминая суть разговора. Перебрала в голове то, что сказала она и его ответы, - не знаю, он будто бы знал зачем я его позвала. Такое ощущение было, понимаешь? - девушка снова взглянула на отца, но на этот раз для того, чтобы убедиться, что ее слова произвели нужный эффект.
Затем ей пришлось смириться с маленькой подачкой ввиде разрешения поговорить с журналистом лично, хотя они оба понимали насколько формально было выданное разрешение. Кэт добилась бы этого разговора в любом случае, не смогла бы она поручить это дело никому другому. Иногда гены матери начинали в ней вопить в полный голос.  Она согласилась даже с тем, что искать документы о расследовании будет сам Дитрих. И согласилась бы еще на многие вещи, не имевшие пока существенного веса, а от того обсуждать их Кэт могла сколько угодно ... абстрактно. Когда придет их час, они с отцом вернутся к битве.Оставаляся вопрос с ее сестрой.
- Сесилия, - Кэт сделала кислую и задумчивую одновременно мину, - Рамирес все равно проболтает ей обо всем. Если не он сам, то его жонушка. В общем этот рассадник сплетен не истрибим, вопрос то в другом. Вопрос в том, что будет делать она когда узнает. И знаешь, Сес ведь не Рамирес, не ну то есть она тоже Рамирес, но не ее папаша, так что она поймет все сразу и хана нам обоим.  И нашему делу.  А поэтому оставлять тут документы не предусмотрительно.  Один маленький ордер на обыск и все окажется в ее руках. Это слишком просто! Нужно место. Не у тебя, не у меня. Другое. Тайное. И подальше. - и Кэт показала ключик спрятанны от посторонних глаз. Рамирес сказал "ищи ключ" Кэт нашла для него дверцу. Правда не ту, за которой прятались мамины сокровища, но тоже ничего. Девушка махнула ключиком и он расстаял в ее ладони, маленький фокус, ловкость рук, но тайна должна оставаться тайной.

Еда. Кэт недовольно дернула носом и губами. Ну какая может быть еда, если столько важных дел. Она уже была готова сказать, что не голодна, но вспомнивший про еду мозг созвонился с желудком и тот заявил протест против голодовки. Ну ладно ....., - примирительно подумала она, обращаясь к своему желудку.
- Закажи пицу и колу, - посчитав, что бренные дела завершены, Кэт вернулась мыслями к делам насущным. Фото продолжало лежать перед ней, заманивая одним своим существованием в глубь прошлого.
- Так ты думаешь это фото было сделано случайно или тайно? - девушка присмотрелась к фигурам на фотокарточке. Улыбающаяся здоровая, а главное живая мама с копной черных, распущенных волос, опиралась на стол или что--то такое. На фото было не видно точно, да и качество снимка внизу было особенно паршивым. Паула улыбалась. Такая ты красивая - девушка погладила изображение матери подушечкой указательного пальца едва касаясь снимка.
- Может конечно и подделка, - отозвалась волнообразному ходу своим мыслей Кэт, - но мама тут настоящая. - и словно очнувшись быстро прибавила - ну т.е. ее тогда вырезали с какого-то аналогичного снимка и вклеели. Зачем? Да и других таких снимков у нее не припомню. Зачем она хранила этот? Думаешь, если это подделка, то ее сделала мама? Надо бы проверить, - и опять испугавшись поспешности своего решения, быстро добавила, - но подленник не отдам! Это было глупо. Каталина понимала, если исследовать копию ничего узнать не удастся. Но как трудно расстаться хоть с одной частичкой потерянной жизни. Кэт убрала фото в папку. Нечего пялится на него целыми днями. Теперь взгляд все время цеплялся за папку, но Кэт упорно переводила его на Дитриха.
- Но знаешь, - она решила выложить уже все сразу, - есть еще одна проблема. Я не говорила, потому что думала, что вопрос решенный и говорить тут не о чем. Но раз речь уж зашла о Рамиресах, так лучше ты от меня узнай. - Кэт скисла. Не о того, что опять завела разговор об этом семействе, а от тех мыслей, которые это семейство рождали. Почему бы им не сгинуть в Европе - думала она. Как на зло, среди обрезков старых газет сверху лежала та, которой руководил Росарио. Как вы мне все надоели .... - продолжала она. Как ей хотелось выкинуть их из жизни и из памяти.
- Пап, почему мама разрешила Рамиресу удочерить Сесилию. Разве нельзя было ее спрятать где-нибудь? Сейчас бы все было проще. На много проще. Вообще классно бы было. Она хорошая, - глазки полные искренней убежденности устремились на отца, - просто эти Рамиресы ей мозг туманят. "Твоя сестра, бедняжка, и раньше без матери была, а теперь совсем одна" "Разве Дитрих может кого то воспитать" "Сесилия, это твой крест, бедная наша девочка, как ты с ними уже намучилась, а еще больше намучаешься" "Когда-нибудь оба попадут в тюрьму" "Паола всегда думала только о работе, такая эгоистка! Прости Господи, так о покойниках говорить плохо, но это правда"  - на разные голоса пародировала семейство Рамирес Кэт.
- Была бы я старшей, ни за что бы Сес не отпустила к ним. Хоть плач, хоть что. Заперла бы и их выгнала, если бы сами приехали! - с победной убежденностью заявила она

- Да, я знаю ..., - задумчиво произнесла девушка, привалившись щекой к прохладной столешнице отцовского рабочего места. Она и правда знала все, что касалось исследования фотографий на подлинность и прочие штучки. В отдельной тетрадке с кучей распечатанных и исписанных страниц за две ночи скопилось порядком материалов. У нее было целых две ночи, чтобы узнать наверняка то, что здравый смысл и так мог поведать ей. Решившись однажды на то, что она решилась, выведя в голове генеральный план, Кэт приступила к нему с исступленностью фанатика. Девушка умела, если только это было нужно, тратить время и силы на поиски крупиц информации. У нее это было в генах. Кэт посетила библиотеку и наведалась к нескольким товарищам из фотоателье, естественно не рассказав даже близко, что ей нужно, но четко обозначив задачу и выслушала, хоть половина слов осталась для нее загадкой, с вниманием их пространные речи, а затем задала несколько уточняющих вопросов. Вопросов было столько, что бедные работяги потом покрылись в прохладное утро. Кэт попросту учинила им допрос. Зря что ли у нее сестра федеральный агент? Кстати об этом Каталина им не поведала, слишком уж эти данные вели к ней, если дернуть хорошенько.
Девушка глубоко вздохнула и подвинула фото в сторону Дитриха. Мол забирай, самой отдать рука не поднимается и почти жалобно взглянула мужчине в глаза. Войны не бывает без жертв, но первые всегда запоминаются больше остальных, ибо ранят глубже и панциря к ним еще не нарасло.
И есть ей совсем не хотелось, несмотря на настойчивые напоминания отца. Кэт хотела бы что-то делать, а не терять времени. Итак, прошло почти 9 лет! Но иногда приходилось смиряться с необходимостью организма отдыхать и принимать пищу. И еще делать что-то другое, чем думать и складывать пазл.
- Все же странная, эта фотка, - опять затянула свою песню девушка, Каталина могла бы говорить о ней бесконечно долго даже с незнакомыми людьми. - будто что-то в ней самой есть, как ключик понимаешь? Вот смотрю и понимаю, что есть тут что-то. - она помолчала - или мне кажется что есть? - в голосе больше сомнения, чем раздумий. Чтобы размотать спутанный клубок ниток, нужно просто найти кончик одной из них и тогда, тур за туром все придет в систему. Не верила Каталина, что ее мать сделала снимок из простого желания запечатлеться на бумаге.
- Знаешь, - в ее голове снова смешалось время сегодняшнее и время прошлое. Старая мысль грызшая, как мышь в подполье, дырочку в дом, снова зашуршала зубками. Хр-хр-хр .... Рамиресы ... Газета .... хр-хр-хр ... я опаздываю в редакцию хр-хр-хр ... сменяющиеся лица мужчин в их доме. Кэт глубоко вздохнула, разгоняя призраков по их углам. И это чертово воскресенье! как же она хотела его проспать, или проболеть, или уйти в поход в Гемалаи, но оно неумолимо приближалось и Каталина знала, неотвратимый рок, уже свесился над ней.
В голове созрело несколько планов и они отчаянно боролись за место под солнцем. А пока шла борьба Кэтти находилась в полном раздрае и не знала как сказать об этом отцу. Любой удобный случай избежать разговора был бы принят с воодушевлением, но повода не было и открывши рот нужно было продолжать. Кэт попыталась взвесить все за и против каждого решения и принять какое-нибудь "взрослое", но все они были шкодными и преследовали не чистые помыслы. Однако можно было просто забить и надеяться, что информация не всплывет. С другой стороны, всякий раз как Кэт думала об этом, она снова закипала.
- Мама никогда об этом не говорила. Но Хулия ей не нравилась никогда. Совсем. И мне тоже. Совсем. А когда я ее спросила, сказала "мала еще" и все. Вроде уже выросла, но все равно не пойму зачем она так. - досада и детская обида скользнули в ее глазах и унеслись прочь. - Когда ты к нам пришел, я думала ты не на долго, как остальные. Но мама сказала, что ты сможешь остаться со временем. Это был ее план, - Кэт заговорщически улыбнулась, как соучастница и обхватив крепкую шею отчима прижалась к нему щекой. - А остальное уже и не важно
Наконец она решилась.
- Короче!, - твердо заявила она, усаживаясь на свое место, - я тут с Хулией тоже говорила. Не к ночи будет помянута. Но не про маму. Чего об этом с ней говорить, и так все заранее ясно как белый день. Короче. Там день рождения Сесилии устраивают, но так как мы с тобой не часть "семьи", то от нас ничего не требуется, так что у нас есть целое воскресенье, когда эта паршивая семейка не попадется под ноги куда бы не пошли. Это точно нужно отметить! День без Рамиресов во всем городе. Так куда мы пойдем? - как можно бодрее закончила Кэт. Плохие новости на этом истекли и можно было надеяться, что поедят они в компании с новостями хорошими.